В километре от музея «Шалаш Ленина» есть самая крупная популяция серых жаб в регионе (15 тысяч!). Каждый год с наступлением тепла у амфибий начинается брачный сезон: они массово перемещаются на восточный берег Сестрорецкого водохранилища, чтобы отложить икру. Однако некоторые могут переходить дорогу и в других местах, поэтому заказнику требуется помощь энтузиастов. Задача — помочь амфибиям благополучно добраться до мест нереста и не погибнуть под колесами автомобилей и велосипедов. Специально для «Собака.ru» участница краеведческой ячейки «Гэнгъ» Ксюша Сидорина рассказала, как спустя два года стала волонтером в заказнике «Сестрорецкое болото». Спойлер: поступить в СПбГУ было проще!
Опыт волонтерства Ксюши Сидориной в «Сестрорецком болоте» интимный, он связан с собственными мыслями и переживаниями. Два года назад она пыталась попасть в число энтузиастов, помогающим жабам, но безуспешно. В сентябре 2022 года во время похода Ксюша нашла серую жабу без одной ноги и с укусом змеи на голове. Забрала домой, вылечила и назвала Картошкой. Картошка стала любимицей не только Ксении, но и подписчиков ее блога. Спустя чуть более года Картошки не стало.
«Я вообще люблю зверей, но тут другое. Понимание того, что жаба вряд ли может оценить меня, делало любовь беззаветной и безусловной. Картоха помогла мне не потерять сердце во время всемирного безумия. […] Звери приходят в нашу жизнь, а потом оставляют нас наедине со всем, что было. Как же повезло на целый год обрести непоколебимую опору в существе весом меньше ста грамм», — вспоминает Сидорина.
Сейчас группа волонтеров уже сформирована. В случае, если жабам вновь потребуется помощь, об этом сообщат в группе «Заповедная природа Санкт-Петербурга».
Ксюша Сидорина
Участница краеведческой ячейки «Гэнгъ». Помогала жабам добраться до мест нереста заказнике «Сестрорецкое болото»:
Серые жабы живут поодиночке в полях и лесах, в отличие от лягушек, которые любят воду. Жабы собираются вместе только на пару недель в году — весной, в брачный период. Они идут в то озеро, из которого появились сами, и предаются любви. Именно идут — у жаб в отличие от суетливых прыгающих лягушек есть чувство собственного достоинства (простите, лягушки). После периода спаривания жабы расходятся на год. Дальше икра справляется сама.
Проблема в том, что между меланхоличными землями жаб и их озером люди проложили дорогу. Неширокую, но асфальтовую. По ней приятно быстро прокатиться на велосипедах, роликах или самокатах. Выходит так, что те самые уникальные две недели жабы добровольно шагают под колеса.
Комитет природопользования пишет: популяция жаб в Сестрорецком заказнике составляет 15 тысяч особей. Асфальтовая дорога с двух сторон ограждена низким сетчатым забором. Жаб надо собирать у забора с одной стороны дороги, переходить ее, и выпускать с другой.
Меня распределяют в самую первую смену, заступающую на дежурство в 10 утра. Просыпаю, заказываю такси — электричка ходит с перерывами, а еще от нее до нужного места идти пять километров. Хватаю в магазине кофе и сырники и выезжаю. В 11:30 я на месте. Спустя полтора часа после назначенного времени. Я бегу к волонтеру-организатору, но оказывается, что до меня успели приехать только трое из десяти записавшихся. А ведь заявок на помощь жабам комитет получил больше шести сотен! Злюсь на людей, в качестве извинения за опоздание дарю юноше нетронутые сырники и отправляюсь к месту миграции. Это еще полтора километра.
На мне кислотно-зеленый жилет («машин нет, но лучше наденьте, чтобы вас было видно издалека»), в руке ведро с совком (собирать мертвых), в другой карандаш и жабная ведомость. Вообще-то на листочке надо отмечать еще и количество перенесенных лягушек, но это меня интересует меньше.
По пути встречаю молодую маму, воркующую с ребенком. Узнаю ее — накануне она писала мне посоветоваться насчет подходящей по погоде одежды. Отдаю ей забытый у волонтера зеленый жилет. Чуть строже, чем хотела сообщаю: до места миграции еще идти и идти. Она поднимает ко мне лицо — это выражение я видела в Эрмитаже у «Мадонны Литта». Медленно отворачивается к ребенку, оставив меня без ответа.
Я на месте. Первое, что вижу — зеленожилетная девушка с ящеркой в руке. Вместе рассматриваем ее, и я как бы походя задаю главный вопрос — а как с жабами? Три, всего три за полтора часа. Готовлюсь к худшему — неужели обманули про 15 тысяч?
Теплеет. Нас по-прежнему четверо с половиной — я, Мадонна Литта и ее сын, девушка-ящерица и юноша при ней. На юноше блестящие резиновые сапоги, и ходит он быстрее всех — пружинисто, от сектора к сектору. На его фоне даже я выгляжу недостаточно замотивированной.
Спустя семь жаб я достаю наушники. Это ошибка — отныне говорить со мной хочет каждый прохожий. Идет пара, которую я заприметила еще в самом начале и пожалела, что не могу сфотографировать — дама в пальто, алой помаде, шелковом платке на волосах и в темных очках. С ней господин — начищенные дерби, ведет ее под руку. Черная королева узнает, где я училась («Философский? Никогда не поздно получить нормальное образование»), а потом спрашивает, для чего ведро. «Для усопших», пискаю я, чуть ли не приседая в книксене. Дама первый раз чуть опускает черные очки, но не ради меня, а ради усопших. Я ее глаза так и не увидела.
Другая дама, белая королева, останавливает меня, чтобы с улыбкой сообщить, что в прошлом году жаб в это время было больше. Еще холодно, говорю я, только начинают миграцию. «Холодно? Тогда благослови господи малышей, чтобы не замерзли!».
Всего за полтора часа я перенесла через дорогу 15 жаб и трех лягушек. Остается заполнить отчет для биологов. Жаль, что людей в нем не описать.
Комментарии (0)